— Не знаю. Но запах какой-то особенный. Резкий. Непривычный. Как будто химией какой-то побрызганы.
  — Риган.
  4
  – Будь же терпеливой и не подгоняй меня!
  У Алекса голова кружилась от боли, бессилия и ярости. Почему он теряет всех, кого любит! Мать, отца, Каролину. Он надеялся, что Пенелопа будет с ним, – хоть на это он мог рассчитывать? Нет, он этого не вынесет, он просто сойдет с ума!

— Ангел-хранитель. — устало улыбается Сергей. — Занеси опасное животное в базу. В категорию “снайперы”.
  Незнакомец поднял брови. Казалось, ответ чем-то позабавил его.
  – Значит, я не могу правильно поставить вопрос?.. Так я его поставлю!..
  Бхилай часто играла более важную роль в местном правительстве, чем отдаленный двор Катрины Штайнер на Таркаде. В море варварства Скопление Эрита было крошечным островком относительного благоденствия. Проктор Синвали являлся одним из важнейших торговцев Дома Малайя, надзиравшим за тончайшей паутиной торговли, связывавшей Эритские системы с Содружеством и системами Периферии, мирами, подобными Треллвану.
  Хоромами выделенную мне опочивальню назвать было нельзя, но тем не менее она была больше моего домика раза в полтора. Справа стояла большая кровать под балдахином, и я даже засомневалась, смогу ли найти себя в ней утром, когда проснусь. Рядом комод с ящичками для личных вещей. Я проверила их содержимое, но там было пусто. Своих вещей, кроме книги, у меня не было, поэтому ящики остались сиротливо пустовать и дальше. Небольшая тумбочка с тройным подсвечником с другой стороны кровати. Очень кстати, потому что сгущающиеся сумерки уже не позволяли ясно различать предметы, и я щелкнула пальцами. Три язычка весело заплясали, будто только меня и ждали и теперь не могут нарадоваться моему долгожданному появлению. Пламя отразилось в большом зеркале на противоположной стене.
  Айрис никогда не считала себя самоотверженной, хотя ей не чужды были великодушие, доброта и стремление прийти на помощь нуждающемуся. И она никогда не считала себя завистливой – у нее не было на то причин: всю свою жизнь она всегда находилась в центре внимания.

– И что ты ему сказала?
  На вооружение летных частей начали поступать новые сверхтяжелые штурмовики, которые были значительно больше размерами и потому при посадке на станцию или авианосец требовали особенно деликатного обращения. Пока в частях модернизировали стартовые и посадочные площадки, пилотов направили на тренировку в учебную часть. К их прибытию на станцию прислали новые симуляционные программы, и Ким, отвечающий за адаптацию симуляторов, откатал их на всех тестах, согласно регламенту.
  «Довольно хитрый ход, — подумал Мортон, — но свяжет ли он (или оно) мою потребность в информации с моим анализом, который он (оно) желает получить?» «Ваш анализ совершенно верен», — объявил баритон. В других обстоятельствах Мортон торжествовал бы, но не теперь, когда его тело лежало без чувств среди ночи на тротуаре в Новом Неаполе, а его «я» могло кое-как мыслить в энергетическом двойнике тела.
  — Запри его на складе, Дел.
  – Да, вообще-то, – вздохнула девочка, потупив глаза, – нигде…
  Едва глаза привыкли к яркому свету и согревшийся мистер Боркин начал подумывать, не слазить ли ему еще раз во внутренний карман, вышку явственно качнуло.

Он удивленно повернулся к Ульяне:
  Артем, помня наказ Бурбона молчать и ни с кем не разговаривать, пробормотал что-то неясное, что можно было понять по-разному, предоставив спрашивающим полную свободу трактовать его бурчание. Дежурные, отчаявшись добиться от него ответа, переключились на обсуждение рассказа какого-то Михая, который на днях торговал на Проспекте Мира и имел неприятности с администрацией станции.
  – Не бойся, сладкий мой, – сказала Лея, оторвавшись, наконец, от Володи. – Там, где живу я, намного теплее. А тут даже мы не живем – это просто музей, хотя и больше, чем музей. Жаль, что горючего мало, – с сожалением добавила она после паузы, – а то я показала бы тебе, что такое настоящее северное сияние. Для этого нужно-то всего лишь завернуть на ночную сторону Анданора – и ты бы увидел, как оно трескучей лентой извивается вокруг корабля. Такого даже в космосе не найти. Это будет покруче, чем твоя гроза.
  Она мерила шагами комнату, время от времени бралась за книгу и откладывала ее, наливала себе чай и забывала о нем, хваталась за колоду карт и бросала. Она даже отказалась было от обеда, но под градом язвительных замечаний Алекса – кому нужна иссохшая от голода старуха – согласилась проглотить несколько ложек.

  – Вперед! – послышался крик, и из зарослей показался молоденький офицер мобильной пехоты, принадлежащий к расе гурян. – Вперед, идиоты! Это только человек. Один человек. А нас много. Вперед, и вы прославитесь!..

Зубцов, казалось, задумался. Володя понял, для чего Лея ввернула про свои партизанские взгляды, коих не было в помине, – ведь полковник был не один, и теперь он сможет объясниться с Сопротивлением, почему их отпустил.
  Трагические мысли, посетившие бедного Курта, конечно, не были следствием того памятного ночного потрясения, когда на кредитной карточке, только что хранившей солидную сумму, оказались одни нули. Пришло утро, и оправившийся от потрясения «Deutsche Bank» восстановил все до последнего евроцента… Но откуда взяться веселью, если одно за другим останавливаются предприятия, все больше и больше появляется на улицах озлобленных людей – настоящих немцев, а не каких-то там турок или алжирцев, которым больше не нужно спешить на работу, потому что в кармане лежит стандартное письмо, в вежливых обтекаемых фразах сообщающее, что в услугах «герра такого-то» такая-то фирма больше не нуждается…
  Феодора взглянула прямо в глаза сестре и увидела в них страх. Елена боялась ее, но все равно пыталась обмануть.
  Он расстелил на земле свой плащ и усадил на него девушку. Сам сел рядом, нежно обнял Феодору за плечи и прижал к своей груди.
  – Лили, – спокойно сказал он. – Сначала я должен убедиться, что это совершенно безопасно. Я ни в коем случае не позволю тебе рисковать.
  — Такое ощущение, что тебя всюду знают. Ты второй раз в увольнении, а тебя пускают в бар, куда несколько лет никто, кроме морпехов не заходит. Хозяин усаживает тебя за отдельный столик, наливает лучшего вина. За тебя вступается какой-то громила. Тебя угощает своим фирменным чаем фрау Марта… В чем тут дело, а?

— Ты ведьма!
  Утром им принесли еды, а ванну вновь наполнили теплой водой. Али Хассан снова явился, чтобы пожирать Зейнаб похотливым взором во время омовения. Когда она грациозно выступила из воды, Инига уже держала наготове полотенце, но Али Хассан выступил вперед и взял полотенце у девушки, которая съежилась от ужаса.
  – Да так, русский фольклор… Ну, если ты не возражаешь…
  «Я вас понимаю, – в голосе черного человека, кажется, проскользнула усмешка, хотя на лице его, естественно, ничего не отразилось. – Как-нибудь потом… Мы с вами обязательно выберем время и…»
  — Быть мужественными — наш долг. Будем надеяться, что все это скоро кончится. На днях я слышала от одного очень авторитетного лица, что немцам не продержаться больше двух месяцев. В Германии страшная нехватка сырья. Еще немного, и нацистам конец.
  — Если ты будешь поддерживать связь, корповцы точно нас отследят! — зашипела Клин-Фа.

Лори резко мотнула головой:
  Он слабо улыбнулся ей, не разжимая губ.
  Теоретически, ей было позволено подниматься только до высоты в сто пятьдесят метров, ангары же для самолетов и вертолетов находились выше еще на сто пятьдесят метров. Но молодой коренастый солдат, обслуживающий лифт, не выдержал боковой удар в челюсть. Как и большинство других людей, он никак не мог представить себе, что эта высокая, тонкая девушка столь опасна для девяностокилограммового мужчины в расцвете сил. Он оказался без сознания еще до того, как обнаружил свою ошибку. Это было жестоко, но она связала проводом его руки и ноги и использовала провод, чтобы закрепить кляп, который она затолкала ему в рот.
  Жоссель и Мадлен уже ожидали у входа, но когда Беттина бросилась к ним, Тристан, сжав ее руку, дернул назад. Он не позволил ей поговорить с матерью и служанкой и, не останавливаясь, прошел в дом, уводя Беттину.
  - Вы довольно удачно вписались в реалии нашей жизни, - произнес Вагит Тимурович, отбросив в который раз бумерангом возвращающиеся мысли.
  Сол изменил манеру сканирования. Во-первых, надо было смотреть в будущее, чтобы искать виновников в своём времени. Во-вторых, стоило обращать внимание на насилие более концентрированное, что-ли. При таком подходе летом следующего года он отметил жуткую вспышку насилия в столице Гаити Порт-о-Пренсе. Около двух тысяч убитых. «Переворот или уличные беспорядки, — подумал Сол. — Черта с два здесь найдёшь концы.» Прогноз оказался верным. Корни уходили в далёкое прошлое. Вмешиваться было бесполезно.

Джордж снова кашлянул.
  «Итак, виноват я сам, — подумал Синф. — Мне следовало для надежности всадить вторую пулю или, по крайней мере, оставить кого-нибудь в Отсеке, чтобы он следил за ранеными».
  Вслед за этим что-то большое и тяжелое ударилось о внешнюю броню «Страуса». Дым повалил в отверстие оставшегося открытым аварийного люка, но Рэмедж не обратил на это внимания. Усилия последних минут наградили его темнотой в глазах и жестоким приступом тошноты. Боль, слава Богу, постепенно уходила, но головокружение осталось. Он гадал, удалось ли ему повредить антенну второго глайдера и заставить вражеские глушилки замолчать. Чтобы выяснить это, он вновь потянулся к рычагам.
  — Добрый день, мистер фон Дайним! — защебетала Таппенс. — Прекрасное утро, не правда ли?
  Гигант прошел сквозь огонь невредимым. Он поливал улицу и здания лучами кипящей энергии, все вокруг вспыхивало и рассыпалось.
  — Я тебе его дарю, — улыбнулась Зейнаб. — Ведь ты предпочитаешь жить вне еврейского квартала, а этот домик стоит как раз на отшибе. Здесь ты сможешь вкусить желанного уединения. Тут можно и работать, и развлекаться, и никто не помешает тебе, мой господин. Тебе надо будет завести собственную повариху — ведь я собираюсь увезти Аиду с собой… Нет! Я сама подберу искусную кухарку! Если это предоставить тебе, то ты будешь откладывать до бесконечности… Нет, я должна до отъезда убедиться, что все твои дела улажены, Хасдай! — теперь она говорила без умолку, пребывая в состоянии крайнего возбуждения.

"Вольво" остановился на узкой улочке впритирку с БМВ третьей модели, за рулем которой недвижно сидел шофер, погруженный в чтение потрепанной книжки в мягкой обложке. Мотор заглох, и в это первое мгновение тишины сидящие в салоне услышали восторженный крик петуха. Точно приветствие.
  — Именно так.
  — Входите, входите! — поманил их евнух. — Сейчас позову Распорядительницу Гарема. Она подыщет тебе и твоей девушке постели. Ждите тут.

  Да простит автора читатель за чрезмерные медицинские подробности, но после первого укола ожившему Горькому делают второе впрыскивание. Он не сразу на это соглашается.
  К концу четвертого дня Госсейн начал беспокоиться. Несмотря на так называемую свободу действий, в теле Ашаргина он был изолирован и не мог делать самого важного с его точки зрения.